Высказывания, цитаты и афоризмы Радищевa
Из мучительства рождается вольность. Из вольности — рабство.
* * *
Ничто для нас столь обыкновенно, ничто столь просто кажется, как речь наша, но в самом существе ничто столь удивительно есть, столь чудесно, как наша речь.
* * *
Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние... и народ право имеет монарха-деспота судить.
* * *
Священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий, они подстригали ему крылия. да не обратит полет свой к величию и свободе.
* * *
Будущее состояние вещи уже начинает существовать в настоящем, и состояния противоположные суть следствия одно другого неминуемые.
* * *
Добродетелью я называю навык действий, полезных общественному благу.
* * *
Только тогда станешь человеком, когда научишься видеть человека в другом.
* * *
Чем больше вникают в деяния природы, тем видима наиболее становится простота законов, коим следует она в своих деяниях.
* * *
Блажен живущий иногда в будущем; блажен живущий в мечтании.
* * *
Цель наказания - не мщение, а исправление.
* * *
Нет! Будь я даже сам Шекспир, ни к какому бессмертию один я двигаться не желаю.
* * *
Прославиться всяк может подвигами, но заслуги первого, превыше.
* * *
И узнал я, что рассудок есть раб нетерпеливости.
* * *
Часто человек ниспадал во глубину блуждения и животворил мечтания, но и на косвенной стезе своей велик и Богу подражающ. О, смертный! воспряни от лица земли и дерзай, куда несет тебя мысль, ибо она есть искра божества!
* * *
Гонения на мысли и мнения не токмо не в силах оные истребить, но и укоренят их и распространят.
* * *
Великие мужи суть всегда редки; нужны целые столетия, да родится великий муж.
* * *
... Наслаждаясь внутреннею тишиною, внешних врагов не имея, доведя общество до высшего блаженства гражданского сожития, неужели толико чужды будем ощущению человечества, чужды движениям жалости, чужды нежности благородных сердец, любви чужды братния и оставим в глазах наших не всегдашнюю нам укоризну, на поношение дальнейшего потомства треть целую общников наших, сограждан нам равным, братии возлюбленных в естестве, в тяжких узах рабства и неволи? Зверский обычай порабощать себе подобного человека, возродившийся в знойных полосах Ассии, обычай, диким народам приличный обычай, знаменующий сердце окаменелое и души отсутствие совершенное, простерся на лице земли быстротечно, широко и далеко. И мы, сыны славы, мы, именем и делами словуты в коленах земнородных, пораженные невежества мраком, восприяли обычай сей; и ко стыду нашему, ко стыду прошедших веков, ко стыду сего разумного времяточия сохранили его нерушимо даже до сего дня.
* * *
О рабстве... Причина ему или род провождаемой жизни, обстоятельства, или в коих быть принуждены, или малоопытность, или насилие врагов праведного и законного возвышения природы человеческой, подвергающих оную силою и коварством слепоте и рабству, которое разум и сердце человеческое обессиливает, налагая тягчайшие оковы презрения и угнетения, подавляющегося силы духа вечного. Не оправдывайте себя здесь, притеснители, злодеи человечества, что сии ужасные узы суть порядок, требующий подчиненности. О, ежелиб вы проникли цепь всея природы, сколько вы можете, а можете много! то другие бы мысли вы ощутили в себе.
* * *
В самодержавном правлении государь подобен солнцу в естестве: где оно греет, там есть и жизнь; где его нет, там всё умирает. Самодержавный государь один в государстве своем имеет право следовать рассудку, все другие обязаны следовать повелению, всегда следовать тому, как другой мыслит, а не так, как самому хочется. Скучно...
* * *
Твердость в предприятиях, неутомимость в исполнении суть качества, отличающие народ российский.
* * *
Вникая в естественность человека, нельзя не увидеть тот факт, что благообразие ему дано тем, кто ему жизнь дал. А насилие власти уродует благообразие человека. Он хотя преступник, но тот же человек.
* * *
* * *
Лошади меня мчат, извощик мой затянул песню по обыкновению заунывную. Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто скорбь душевную означающее. Все почти голоса таковых песен суть тону мягкаго. - На сем музыкальном расположении народного уха умей учреждать бразды правления. В них найдешь образование души нашего народа. Посмотри на русскаго человека; найдешь его задумчива. Если захочет разогнать скуку, или как то он сам называет, если захочет повеселиться, то идет в кабак. В веселии своем порывист, отважен, сварлив. Если что-либо случится не по нем, то скоро начинает спор или битву. - Бурлак, идущий в кабак повеся голову и возвращающейся обагренной кровию от оплеух, многое может решить доселе гадательное в Истории Российской.
* * *
... Не ведаете ли, любезные наши сограждане, коликая нам предстоит гибель, в коликой мы вращаемся опасности. Загрубелые все чувства рабов, и благим свободы мановением в движение не приходящие, тем укрепят и усовершенствуют внутреннее чувствование. Поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее становится, чем тверже находит противустояние. Прорвав оплот единожды, ничто уже в развитии его противиться ему не возможет. Таковы суть братья наши, в узах нами содержимые. Ждут случая и часа. Колокол ударяет. И се пагуба зверства разливается быстротечно. Мы узрим окрест нас меч и отраву. Смерть и пожигание нам будет посул за нашу суровость и бесчеловечие. И чем медлительнее и упорнее мы были в разрешении их уз, тем стремительнее они будут во мщении своем. Приведите себе на память прежние повествования. Даже обольщение колико яростных сотворило рабов на погубление господ своих! [Радищев здесь и далее говорит о восстании Е. Пугачева, выдававшего себя за царя Петра III.] Прельщенные грубым самозванцем, текут ему вослед и ничего толико не желают, как освободиться от ига своих властителей; в невежестве своем другого средства к тому не умыслили, как их умерщвление. Не щадили они ни пола, ни возраста. Они искали паче веселие мщения, нежели пользу сотрясения уз.
* * *
Человек рожден для общежития.
* * *
Как-то я услышал от своего случайного попутчика горестную повесть (с наветом, бедой и несправедливостью), и тронула она меня чрезвычайно. Возможно ли, говорил я сам себе, чтобы в толь мягкосердое правление, каково ныне у нас, толикие производилися жестокости? Возможно ли, чтобы были столь. безумные судии, что для насыщения казны (можно действительно так назвать всякое неправильное отнятие имения для удовлетворения казенного требования), отнимали у людей имение, честь, жизнь? Я размышлял, каким бы образом могло сие происшествие достигнуть до слуха верховныя власти. Ибо справедливо думал, что в самодержавном правлении она одна в отношении других может быть беспристрастна. — Но не могу ли я принять на себя его защиту? Я напишу жалобницу в высшее правительство. У по дроблю все происшествие и представлю неправосудие судивших и невинность страждущего. - Но жалобницы от меня не примут. Спросят, какое я на то имею право; потребуют от меня верющего письма. - Какое имею право? Страждущее человечество. Человек, лишенный имения, чести, лишенный половины своея жизни, в самовольном изгнании, дабы избегнуть поносительного заточения. И на сие надобно верющее письмо? От кого? Ужели сего мало, что страждет мой согражданин? - Да и в том нет нужды. Он человек: вот мое право, вот верющее письмо. - О, Богочеловек! Почто писал Ты закон Твой для варваров? Они, крестяся во , имя Твое, кровавые приносят жертвы злобе. Почто Ты для них мягкосерд был? Вместо обещания будущия казни, усугубил бы казнь настоящую и, совесть возжигая по мере злодеяния, не дал бы им покоя денно-ночно, доколь страданием своим не загладят всё злое, еже сотворили.
* * *
Я приметил из многочисленных примеров, что русский народ очень терпелив, и терпит до самой крайности, но когда конец положит своему терпению, то ничто не может его удержать, чтобы не преклонился на жестокость.
* * *
Страшись, помещик жестокосердный, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение.
* * *
* * *
Я вот о чем думаю: малые и частные неустройства в обществе связи его не разрушат, как дробинка, падая в пространство моря, не может возмутить поверхности воды.
* * *
Что ж есть право народное? И почему говорят, что оно схоже с естественным правом?! Вот двое, чувствуя голод, восхотят насытиться одним куском, — кто из двух больше к приобретению имеет право? Разве ж не ясно? — Тот, кто кусок возьмет!, а возьмет его тот, кто сильнее.
* * *
Неужели сие и есть право естественное? Неужели се основание права народного?
* * *
Кто ж к ниве ближайшее имеет право, как не деятель ее?
* * *
* * *
Я подумал о законе, и... слезы потекли из моих глаз.
* * *
Все подчиненные становятся мучениками.
* * *
Человек, становясь гражданином, не перестает быть человеком, и потому права защищения, сохранности, благосостояния не утрачивает.
* * *
Человечество возревет в оковах и направляемое надеждою свободы и неистребимым природы правом двинется... И власть приведена будет в трепет.
* * *
* * *
И каким он есть наш последний час... Ужас этого представления прободал мою душу, я видел то мгновение, что я существовать перестану. Но что я буду? Не знаю. Страшная неизвестность. Теперь чувствую: час бьет; я мертв; движение, жизнь, чувствие, мысли, — всё исчезнет мгновенно. Вообрази себя, мой друг, на краю гроба, не почувствуешь ли корчущий мраз, лиющийся в твоих жилах и завременно жизнь пресекающий. О, мой друг!
* * *
Ты хочешь знать: кто я? что я?, куда я еду? –
Я тот же, что и был и буду весь свой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
* * *
* * *
Признаюсь, я на руку нечист; где что немного похожее на рассудительное увижу, то тотчас стяну; смотри, ты не клади мыслей плохо.