Желания Греков, к Европе христианской (перевод)

[ЖЕЛАНИИ ГРЕКОВ, К ЕВРОПЕ ХРИСТИАНСКОЙ]

Из Клева от 20 июля.

Мы получили из Архипелага, чрез Италию, некоторою пиесу которая по обстоятельствам своим за весьма важную и любопытства достойную почестся может: она называется, Желании Грехов, к Европе Христианской. Это некоторой род весьма длиннаго, на греческом языке писаннаго манифеста, и в коем Греки весьма жалостно и чувствительно изображают бедственное свое состояние под областью турецкою, и желание которое они имеют подверженными быть власти, какой ни есть христианской державы. Ясно видеть можно с каким намереньем, и кем пиеса сия была сочинена. Мы тем охотнее приемлем на себя перевод оной, что по всем обстоятельствам, думать должно, что нет еще оной в переводе ни в одном периодическом сочинении кроме сих листов. Она состоит в следующих словах.

«Благополучие времян древней Греции есть столь славная в хронике света епоха, что безполезно бы было повторять, что самая сия страна которая ныне есть феатром толь многих злоключений, под игом наших тиранов, была прежде, когда предки наши жили под державою вольности, феатром славы, благополучия и изобилия. Там мудрыя были учреждены законы; почитаемое там правосудие было с такою же справедливостию и в воинском искустве наблюдаемо, благороднейшие и полезнейшия художествы там процветали, но более всего была страна сия отменна изполнением всех общих и частных добродетелей. Столько же бы было безполезно, напоминать здесь произшествии уже всей Европе известныя, то есть, сколь бедно состояние всех христианских Греков, с тех пор как слабостию Константинопольских обладателей, принуждены были они поддатся власти турецкой; естли кто нибудь которой бы не ведал, что не имеют они законов которыя бы их защищали; и что они суть гнусныя орудии своих властелинов, которыя будучи возбуждаемы суеверием закона магометова, правила к обращение или истребление имеющаго давно бы всех их погубили, естлиб чаяли найтить в том свою пользу.

Естли справедливо то, что климат и род натуральныя свойствы человеков составляют, которыя способом законов и воспитания оказываются и в совершенство приводятся, то нынешния греки живущие в том же климате праотцов своих, так же могут зделатся способными к превозходным и великим делам, которыя толь славными их творили. Небоположение все то же, и те же правила гонения веры разделяющия турков от всех протчих народов, странным образом споспешествовали к сохранению между Греками прежних нравов их предков. И так неудивительно естли во время 318 лет не могли они совершенно к раболепному начальству приучится; и во все сие время не пропускали они ни одного случая, или возвратить свою вольность, или по крайней мере быть под начальством менее жестоким и умереннейшим какой ни есть христианской державы.

(Продолжение, последует.)

Из Клева от 24 июля.

Продолжение пиесы названной: Желании Греков и пр:

«Безсомнения не удивятся что под начальством варварским где знании безполезны или вредны, науки и художествы столь мало между Греками в обыкновении... более будут иметь причин к удивлению, что в бедственных обстоятельствах дел находится еще в разных европейских училищах такое множество Греков, которыя стараются там полезным наукам обучатся. Надлежит приметить, что все художествы и отправления торгов у турков в их находятся руках. Естлиж кому покажется чрезвычайным, что есть между народом более трех веков в рабстве пребывающем, люди, имеющие нравы и обычаи рабские, то просим мы его, разомотреть, что в рабском состоянии, всякая добродетель есть преступление которое злодейством против тирана почитается; что под начальством, где мужество и откровенность творят людей нещастливыми, может то за героичное действие почестся, дабы отрещися от всякого лукавства; что трудно надеятся, чтоб все люди к тому способны были; и что наконец, мудрой законодатель, может дать другой предмет склонностям человеческим, и лехко ему будет обратить их к добру, когда всякой найдет собственное свое Благополучие в Благополучии общественном и в исполнении добродетели. Но лехко можно будет разсудить из того, что мы для пользы христианских государей которыя с нашими тиранами воевали делали, отступились ли Греки от всех добродетелей, а паче от той которая побуждает людей пренебрегать собственную свою пользу, жертвовать своим имением, жизнею, детьми своими, для опасения своего отечества и подкрепления веры. Венецианцы должны нам ответствовать за всю пролитою нами кровь, когда помогали мы им завоевать Морею. И наше постоянство при трудной и долговременной осаде Скандии будет навсегда славно. Но славный австрийской дом может более всего засвидетельствовать наше усердие и верность, напоминая героичной подвиг жителей коронских которыя погибли за Карла V. Сей светлейшей дом не забыл может быть еще что в недавном времяни в 1737. множество Греков жертвовали жизнею в надежде видеть штандарты И. X. с нова в сих местах водрузенныя; но белградской мир зделал все сии старании тщетными, и лутчие наши надежды в ничто обратил. Не для того напоминаем мы то что мы были прежде, что мы теперь, и что можем быть вперед, чтоб превозносится тем; но для того чтоб убедить христян братии наших не предать нас на произвол уготованной нам свирепой судьбины. Естли б могло сие способствовать несколько к преклонению сердец их в нашу пользу, то показали б мы им что любовь к святой христовой вере могла нас более возбудить нежели самая ненависть и бедствы ужаснаго 300 летняго рабства. Мы знаем, что наполнение должностей наших, а паче еще должности толь святой, надлежит быть для человека праведнаго причиною ко утешению, а не к питанию в нем гордости. Но естли изполнение должности какой требует от того которой оною изполняет, истребление и преодоление натуральных страстей человеческих, то заслуживает он чрез то почтение и отличность от равных себе. Помыслите, что сколько милионов Греков, которыя уже целыя три века в бедности и угнетении живут, могут единым действием своего желания, зделатся друзьями тираннов своих, и разделять с ними их выгоды и преимуществы: но такое состояние приводит в трепет христианина; оно состоит в том чтоб отрещися от христианскаго закона, и изповедовать веру магометову, да сохранит нас бог впредь от сей суетности человеков, как сохранял он нас во время минувших веков! Скоро не останется нам выбирать между отпадением от веры и рабством, но между отпадением и смертью, и сия жестокая крайность непременно будет соединена со всеми варварствами и со всеми природными свирепствами безчеловечных наших тиранов. Сия самая причина, дабы избавить богослужение И. X. от гонения и свергнуть иго наших мучителей, побуждающая нас прежде приставать то к венецианцам, то к австрийскому дому, в новь возбудила в нас наше мужество, и преклонила к возприятию оружия для непобедимой Героини царствующей над российанами. Сия славная государыня, которая мудрым своим правлением, и несравненными законами толикое множество подверженных ей народов творит благополучными, которая принуждена была начать войну с турками, потому что они осмелились прежде мир нарушить, кажется что только для того скорыя победы свои продолжает, дабы истребить общаго врага; и чтоб отдаленнейшия народы разделили с подданными Ея то благополучие которым они под державою Ея наслаждаются: важность и скорость Ея побед, и усугубляющаяся робость наших тиранов, заставили нас почитать уже блискими минуты нашего избавления. Мы надеялись что покровительство великодушной сей избавительницы еще раз допустит нас жить под управлением законов, что вольность паки между нами возобновится, и что Греция прежней свой вид получит. Надежда толиких выгод, в один миг изчезла, и весьма основательный страх мучительных изтязаний тиранами нашими нам приуготовляемых, как из отмщения, так и для политических причин, наполнил сердца наши горестию и отчаяньем. Мы должны опасатся чтоб россияне не положили победоноснаго оружия своего для другой причины, нежели из почтения к неприятелю. Да отвратит нас грозящее сие бедство. Нашая конечная погибель есть малейшей вред которой от того произойти может. Мы трепещем еще больше о судбе наших одноземцов, которыя довольно будут слабы, чтоб поколебатся ужасом странных изтязаний, и которыя предпочтут сию бренную жизнь вере И. X. и жизни безконечной». (Сии последния строки с лишком Греческия.)

Продолжение вперед будет.

Примечания

Печатается впервые по автографу А. Н. Радищева, хранящемуся в Институте истории АН СССР (г. Ленинград) в собрании Воронцовых, № 862, лл. 93 – 97. Рукопись написана на плотной, кремового цвета бумаге, имеющей водяные знаки Pro patria, переплетена в томе вместе с другими рукописями Радищева (глава из «Опыта о законодавстве», «Проект генерального таможенного тарифа 1783 г.», «Записка о гостином дворе» и др.).

Приводим варианты рукописного текста.

Стр. 225[6]. После род было написано и зачеркнуто: манифеста.

Стр. 225[7]. После длинного было написано и зачеркнуто:

Стр. 225[12]. После приемлем вымарано какое-то слово.

Стр. 225[13]. оной написано над строкой.

Стр. 225[20]. державою написано над строкой вместо зачеркнутого: законами.

Стр. 225[33]. Привила к написано над строкой вместо зачеркнутого: заглавное правило, которой правило.

Стр. 225[37]. После истреблению было написано и зачеркнуто: поставляющего.

[37]. После имеющаго было написано и зачеркнуто: они.

Стр. 225[39]. то написано над строкой.

Стр. 225[42]. том же написано над строкой.

Стр. 226[6]. После совершенно к было написано и зачеркнуто: рабству.

Стр. 226[7]. приучится написано вместо зачеркнутого: приобучится.

Стр. 226[7]. После и естли.

Стр. 226[17]. К удивлению написано над строкой вместо зачеркнутого: удивлятся.

Стр. 226[17-18]. находится написано над строкой вместо: есть.

Стр. 226[18]. Перед училищах было начато и зачеркнуто: унив.

Стр. 226[20-21]. торгов написано над строкой вместо зачеркнутого: купечества.

Стр. 226[23]. После было начато и зачеркнуто: так

Стр. 226[27]. После нещастливыми было написано и зачеркнуто: может есть оное [нрзб.] столь героичное.

Стр. 220[32]. В рукописи описка, вместо найдет написано: на дейт.

Стр. 226[34]. Из того по всему тому.

Стр. 221[2]. После штандарты Исуса Христовы.

Стр. 227[5]. После прежде чтоб превозносится тем.

Стр. 227[9]. преклонению написано на поле вместо зачеркнутого: смяхчению.

[10]. что написано над строкой вместо двух зачеркнутых вариантов: к чему, что.

Стр. 227наших написано над строкой вместо: ея.

Стр. 227[16]. написано над строкой вместо зачеркнутого:

Стр. 227[18]. После от своих ближних.

Стр. 227[22]. После состояние принуж.

Стр. 227[30]. После дабы было написано и зачеркнуто:

Стр. 227[35]. После своим было написано и зачеркнуто:

Стр. 227[41]. После отдаленнейшия

Стр. 227[47]. После жить было начато и зачеркнуто: под власт.

[5]. должны написано под строкой вместо зачеркнутого: имеем причину. ‘

Стр. 228сию было написано и зачеркнуто: тленную.

Даты написания и подписи Радищева рукопись не имеет. Принадлежность ее Радищеву устанавливается по его почерку. В отличие от других черновых рукописей Радищева, написанных трудночитаемой скорописью, данная рукопись написана четким, ясным почерком и, судя по имеющимся в ней двум ремаркам «Продолжение последует», была предназначена для периодической печати.

Перед рукописью на особом ненумерованном листке, сложенном в четверку, имеется следующая надпись, сделанная почерком конца XIX или начала XX в.: «Два отрывка (один неполный) пиесы , переведенной, для помещения в журнале, как по почерку видеть надо, А. Н. Радищевым, – с какого языка, не видно. Из Клева от 20 и 24 июля. В целом статья была бы весьма любопытна».

Первое упоминание об этой рукописи имеется у Я. Л. Барскова (Материалы к изучению «Путешествия». А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву, т. II. 1935, стр. 101). Барсков пишет: «В бумагах Радищева имеется (не напечатанный еще) его автограф «Желания греков. Из Клева от 20 и 24 июля» (А. В. № 618, л. л. 134 – 138). Рукопись Радищева представляет собою перевод пьесы Гики, помещенной в каком-нибудь из иностранных журналов 1771 года. Греки жалуются, что они уже 318 лет (т. е. с 1453 года) находятся, под турецким игом. Рукопись обрывается на пятой из девяти страниц перевода, напечатанного в «С. -Петербургских Ведомостях», и заканчивается обещанием: «продолжение впредь будет». Узнав, что брошюра Гики уже напечатана по-русски, Радищев, очевидно, ограничился лишь первой ее половиной. Это самая ранняя из уцелевших работ Радищева».

«Прибавлении к № 65 С. -Петербургских Ведомостей» 16 VIII 1771 г. под названием «Вопль Греческого народа к Европейским Христианам» с подписью «нещастливой Греческой народ». Перед заглавием статьи сказано: «Перевод с Италианского языка».

«род весьма длинного, на греческом языке писанного манифеста». Его перевод представляет собою ровно половину той статьи, которая напечатана в «Прибавлении к № 65 С. -Петербургских Ведомостей». Напечатанная статья занимает 8 1/2 страниц, из них 4 1/4 страницы (начало) по содержанию целиком соответствуют Радищевской рукописи. Разница заключается только в качестве перевода. Радищевский перевод по своей лаконичности и четкости мысли стоит гораздо выше печатного перевода. Вот несколько мест, которые дадут представление о качестве того и другого переводов:

Появление двух параллельных переводов одной и той же статьи свидетельствует о том, что тема ее – судьба греческого народа, находящегося под турецким игом, – являлась в то время для России весьма актуальной. Она была тесно связана с бывшей тогда русско-турецкой войной. Цель, которую Россия преследовала в этой войне, заключалась в том, чтобы вырвать из-под влияния Турции крымских татар и изгнать турок из Европы. Для осуществления этого намерения был создан так называемый «греческий проект», в котором предусматривалось восстановление греческой империи. Позднее предполагалось передать корону этой империи внуку Екатерины II Константину Павловичу (История дипломатии, т. I, под редакцией В. П. Потемкина, 1941, стр. 290). «Царьград в качестве третьей российской столицы, – говорит Ф. Энгельс, – на ряду с Москвой и Петербургом, – это означало бы, однако, не только моральное господство над восточно-христианским миром, это было бы также решительным шагом к господству над Европой. Это было бы единодержавным господством над Черным морем, Малой Азией, Балканским полуостровом» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 10). Осуществление этого политического проекта велось под демагогическим лозунгом «освобождения православных народов». Когда в 1774 г. был заключен с Турцией Кучук-Кайнарджийский мирный договор, то по настоянию русского правительства в него внесены были статьи, касающиеся религиозных прав христианского населения Турции.

Брошюра «Желания греков» («Voti dei Greci all’Europa christiana») была написана албанским князем Антоном Гики, который служил в Албании в штабе гр. А. Г. Орлова под непосредственным начальством С. Г. Домашнева, «склоняя свою нацию» на сторону русских (Я. Л. Барсков, там же). Гика происходил из знатного рода, к которому принадлежал ряд молдавских и валахских господарей; Григорий III Гика был господарем Валахии именно во время русско-турецкой войны 1768 – 1774 гг. Поводом для написания брошюры Антона Гики послужило, очевидно, заключение летом 1771 г. Австрией тайного оборонительного союза с Турцией, который заставил русское правительство торопиться с разделом Польши. Узнав об австро-турецком тайном соглашении, направленном против России, греки испугались. Им казалось, что Россия, вследствие активного вмешательства Австрии, не сможет дальше вести войну с Турцией и тем самым оставит греков опять на произвол их прежних угнетателей. Только в этом смысле и можно истолковать следующее центральное место в статье, которое без объяснения тогдашней международной обстановки будет непонятно: «Мы надеялись, что покровительство великодушной сей избавительницы еще раз допустит нас жить под управлением законов, что вольность паки между нами возобновится, и что Греция прежней свой вид получит. Надежда толиких выгод в один миг изчезла, и весьма основательный страх мучительных изтязаний тиранами нашими нам приуготовляемых, как из отмщения, так и для политических причин, наполнил сердца наши горестью и отчаянием. Мы должны опасаться, чтоб россияне не положили победоносного оружия своего для другой причины, нежели из почтения к неприятелю».

Ценность Радищевского перевода статьи о греках заключается для нас не только в том, что это самая ранняя из его уцелевших работ, как справедливо отметил Я. Л. Барсков, но в том, что она свидетельствует об активном включении Радищева в большие международные политические дела еще тогда, когда он был студентом в Лейпцкгском университете.

С самого начала возникновения русско-турецкой войны (16 XI 1768) Радищев следил за ее развитием и поддерживал связь с русскими, проезжавшими через Лейпциг в Италию и Албанию. О своих встречах с участниками этой войны он упоминает в «Житии Федора Васильевича Ушакова». «Отправление Российских морских сил в Архипелаг, – пишет он, – в последнюю войну между Россиею и Турциею, доставило нам в Лейпциге случай видеть многих наших соотчичей, проезжавших из России в Италию, и оттуда в Россию» (Полн. собр. соч., т. I, 1938, стр. 176). В Лейпциге побывал в начале войны писатель С. Г. Домашнев, впоследствии директор Академии Наук, под начальством которого, как упомянуто было выше, служил автор брошюры о греках Антон Гика.

– это злободневный, острый политический документ. Несомненно, Гика написал ее с ведома (а возможно и по прямому заданию) гр. А. Г. Орлова и своего непосредственного начальника С. Г. Домашнева с целью создать в Европе общественное мнение в пользу более активного вмешательства России в греческие дела.

Радищев получил брошюру Гики, надо полагать, из первых рук, т. е. от курьера из штаба Орлова, ехавшего в Россию. Потому Радищев так уверенно и говорит в своем предисловии к переводу: «Мы тем охотнее приемлем на себя перевод оной, что по всем обстоятельствам, думать должно, что нет еще оной в переводе ни в одном периодическом сочинении, кроме сих листов». Это могло быть в июле 1771 г., за три месяца до возвращения Радищева в Россию (в Россию из Лейпцига он отправился в середине октября 1771 г.), так как 16 августа брошюра Гики была уже напечатана с другого экземпляра в «С. -Петербургских Ведомостях».

Самый факт передачи Радищеву, а не кому-либо другому из русских студентов в Лейпциге, брошюры Гики для печати заслуживает особого внимания в биографии Радищева. Этот факт говорит о том, что, во-первых, А. Г. Орлов или С. Г. Домашнев знали о существовании у Радищева интереса к вопросам политики, а, во-вторых, они, очевидно, знали также о том, что у Радищева имеются какие-то связи с русскими издателями, которые его перевод могут напечатать. Сам Радищев отмечает в предисловии к переводу, что он делает его для «периодического сочинения». Не имел ли Радищев связи с Н. И. Новиковым, крупнейшим тогдашним русским журналистом, активно привлекавшим к участию в своих изданиях молодежь? Это вполне возможно, так как Радищев по возвращении из Лейпцига в Россию вскоре начал сотрудничать в издании Новикова. Во всяком случае, наличие перевода Радищева, сделанного для русского журнала еще в Лейпциге, снимает одно из возражений против признания «Отрывка из Путешествия в*** И*** Т***» принадлежащим Радищеву. Возражение это сводится к тому, что Радищев не мог сразу же после приезда из Германии в Россию успеть завязать связи с русской журналистикой. Теперь мы видим, что эти связи были у него еще во время его жизни в Лейпциге.

о греках и из выше приведенного сопоставления его перевода с переводом той же статьи, напечатанным в «С. -Петербургских Ведомостях», можно видеть его особое отношение к судьбе угнетенного греческого народа.

Главное, что занимает Радищева в греческом вопросе, это – рабство. «В рабском состоянии всякая добродетель есть преступление, которое злодейством против тирана почитается», – пишет он на л. 94. А вот как глухо и расплывчато это же место сформулировано в печатном переводе в «С. -Петербургских Ведомостях»: «все великодушные добродетели почитаются преступлением в людях подобного состояния».

«Предпочтут сию бренную жизнь вере Иисуса Х[риста] и жизни бесконечной».