О ДОБРОДЕТЕЛЯХ И НАГРАЖДЕНИЯХ NB [[96]]
Воззванные в общежитие всесильным гласом немощей и недостатков человеки скоро познали, что для обуздания наглости и дерзновения нужна была сократительная сила, которая, носяся поверх всего общественнаго союза, служила бы защитою, подпорою слабому, угнетенному, была бы против необузданности оплотом и преградою, и бичь гонению, посягнувшему на оскорбление союзнаго телеси. Силу сию нашли в самих себе. Немощны, дебелы, разслабленны во единице; едва не всесильны стали в сообщении, творяй чудеса яко боги. Подернутыя мглою бездействия, объятыя мраком самоневедения или неощущения, силы человеческия, [[96 об.]] дремавшия, уснувшия паче или поистинне мертвыя в единственности, возпрянули в общественном сожитии, укрепилися взаимно, разпространилися, возвысилися и объяв вся не токмо существующая, но и вся возможная, возмечтали и то, что им несоразмерно, касаяся пределов даже божественности. И сие есть не последнее свойство человека, отличающее его от всех других животных, свойство мечтать о несущественном.
Познав силы своя, общество сделало первое оныя употребление, поставив правило для последования единственнаго. Сие правило названо законом.
законом; разве то законом называть должно, что каждой сам себе дает в предписание, то есть желание, прихоть и тому подобное. Закон таковой имеет свою силу, доколе желание имеет существенность. Потом падет и разрушится. Се истинный образ законоположения в самодержавных правлениях. [[97 об]]
Но сколь нужным признали в обществе живущие человеки иметь закон, столь же нужным скоро познали быть и понуждению к последованию закона. Доколе единомыслие в обществе царствовало, закон ничто иное был, как собственное каждаго к пользе общей побуждение, ничто иное, как природное почти стремление исполнять каждому свое желание; ибо каждой в особенности своей не инаго чего желал, как чего желали все, или сказать точнее, никто не желал ничего в противность желанию всех.
Но самое то, что силу общественнаго человека обнаружило, самое то было причиною употребления оныя во зло. Во зло разумею другим, [[98]] ибо горчайший злодей, творяй злодеяние, себе творит благое. Следовательно зло общественное есть токмо зло в отношении, а не само по себе зло. Силы в человеке, укрепясь союзом, изощрясь сожитием, преступать иногда стали черту, оным положенною общественною волею, следуя в том общему природы правилу средоточных сил. Если кто хотя мало вникал в деянии человеческия, если кто внимательно читал историю царств, тот ведает убедительно, что где более было просвещения, где оно было общественнее, там более было и превратности. Столь добро и зло на земли нераздельно.
Дабы общественная связь могла быть всецела, всяк видел нужду назначить казнь нарушителю оныя. И ныне, когда мы толико от первобытных общественных [[98 об.]] положений отдаленны, когда мысль наша едва объемлет, что́ общество человеков было в детстве своем, когда истинными мечтаниями нередко почитаются разглагольствия о нем, вообразит ли себе человек, что глагол мучителя, кары и пытку изрекающего на невинность, что коварство и злоба венчанныя, простирающия змеиной скиптр на пагубу безсилнаго, суть твари его могущества. Вообразит ли он себе, что выя его возлегает, когда на плахе и топор вознесен над нею, да скончается дней его течение, он сам содетель своея казни. О, человек, помедли, не стени о твоей участи; ты гибель себе [[99]] устроил в сожитии с подобными тебе; вина гибели есть сила ваша общая. Она в тебе и собратии твоей присно сущна. Дерзай желати своего блаженства и блажен будешь. Блажен в общественном союзе, блажен и в твоей единственности.
Едва человек тяжким перстом необходимости начертал кровавыя изветы казней, как, убояся своего творения, оградился по возможности во свою особенность и, во обществе сущу, начал паки его чуждаться. Пользы общественного сожития ежемгновенно хотя взорам его предстояли, хотя [[99 об.]] искал он их повсеместно, но при стяжании оных забывал всегда пользу общую, охотно нарушал оную, если возмог то сделать без возмездия, и разве казнь неизбежная была прещением, да не разрушит его же создал. Прелестей исполненное именование, отечество, отечество, едва слабым звуком доходило до ушей, самолюблением задернутых. Если при вопиющем о благе общем глаголе возпрещало изредка сердце юности, то было мгновенно, любокорыстно, преходяще и скоро возвращалося в обыкшую стезю особенности. [[100]]
нашел побуждения к общественному сожитию, тако и в последствии искал в себе ж побуждений к соблюдению того, что устроил для своея пользы. [Нрзб.]. Ведал, что вина вступления его в общество была снискание своея пользы. Верное его было заключение, что тот, кто наиболее в общежитии найдет пользы, тот вящей будет [[100 об.]] онаго подкрепитель, поборник, защитник, тот, кто более надеяться будет, да получит от общежития пользы, тот вяще возхощет пребыть в оном и посвятит на пользу онаго труды свои, ибо от того польза его частная возростет. Видя себя в отчужденном единственности положении, то есть в обществе, прилепленнаго паче и паче к единственности и самолюблению, человек яко сперва казнь начертал себе за оскорбление общественнаго союза, да безопаснее тем пребудет в единственности, потом назначил за стяжание общественнаго блага награждение, познав во [[101]] истинну, что всякое действие его во благе и во зле есть мздоимно. И так, если причина к общежитию есть единственна, а именно собственная каждаго польза, то побуждении к ненарушению или паче к сохранению общественнаго сожития суть казни и награждения, [[103]]
И [они] суть побудители [во] всех наших деяни<ях>, – на них основываются мощныя двигатели сердец. На них возлегают два важныя законоположения общественныя. Закон казни, закон награды [имением]. – [В] возмездии коренится мысль об отечестве.– Что оно? Где существовать может? – Чем люди просвещеннее становятся, тем путы, связующия их с отечеством, должны быть сильнее. – Грубые народы меньше имеют добровольных изгнанников, нежели просвещенные.
1. О сложении чувствительном человека. – В следствие онаго ищет приятнаго и убегает болезнь. (Веселие произходит от удовлетворения нужд). Следовательно все деяния человеческия не суть бескорыстны.
В обществе живем для сих же причин. Для избежания болезни и для наслаждения веселием.
– В малых государствах, то есть ограниченных на один город, все могут судить о пользе, а в больших нельзя. – Для того то [[103 об.]] в больших государствах законы будут многочисленнее. – Закон – уголовной, – и положение о заслугах суть правила о суждении о пользе общественной, – следовательно закон ничто иное есть, как извещение, в чем состоит общественное блаженство. – Кто наиболее о нем поборствует, тот вящую оказывает обществу заслугу. – Следовательно общественные добродетели суть награждения достойны. Частные имеют сами в себе возмездие.
К 1-му. Для того, что человек есть существо самолюбящее и все свои деяния по своей пользе размеряющее, и нужно [[104]] деяния его наклонять к общему.
3-е. Разница в измерении и постепенности между наказании и награждении. Казнь определяется за всякой частной вред, а награждении за общественную пользу. NB. Изъятие кажется из сего спасение живота граждан. [[105]]
О преступлениях, неуважаемых по причине их малоизвестности и трудности в доказательствах, например, нерадение о препорученном. О здравии людей. Почти тоже, что смертоубивство. – Вред различия в наказаниях. [[106]]
О добродетели, достоинстве и заслуге. О побуждениях к добродетелям. – Возмеряются общественностию проистекающей из того пользы. О достоинстве предателя. Не есть предатель, оставивший свое отечество.
– Что есть заслуга. – Иногда награждают прежде, нежели заслуга последовала. Ошибка правительства. Ибо то, чего еще не имеем, то есть побуждение, но приобретенное слабо действует.
О мере заслуг. Заслуга животом. Для чего всему предпочитается. [[106 об.]] Заслуга честностию, правосудием, разумом, остроумием, телесными силами, имением.
Примечания
Печатается по автографу Радищева, хранящемуся в Ленинградском отделении Института истории Академии Наук СССР, в собрании Воронцова, № 398, лл. 95–106. Первоначально было опубликовано Д. С. Бабкиным в книге: А. Н. Радищев. Избранные сочинения. М.–Л., 1949, стр. 636–640.
Прямых указаний о времени написания этой статьи не имеется. Для датировки рукописи можно руководствоваться лишь ее общим содержанием и установлением тематической связи ее с другими сочинениями Радищева.
Статья не закончена. Большую часть своих мыслей Радищев набросал здесь в конспективной форме и развернуть их не успел. По содержанию статья примыкает к «Опыту о законодавстве». Она является развитием одного из тезисов, заключенных в «Опыте».
В введении к «Опыту» – «О предметах закона» – Радищев пишет: «Предметы закона суть: нравы, вера, вольность, имение и сохранность граждан». Рассматривая каждый из этих предметов закона, Радищев особо выделяет нравы. Вопросы вольности, сохранности граждан и прочее он рассматривает в первой книге «Опыта о законодавстве», вопросы об имущественном положении – во второй книге. Что же касается нравов, то они не нашли своего рассмотрения в «Опыте о законодавстве». Повидимому, Радищев, придавая им важное значение, сделал их предметом отдельного рассмотрения. «Закон не может довольно стрещи нравы, – пишет он во введении – «О предметах закона», – кои суть наикрепчайшая подпора человеческого благополучия и гражданского общества». И далее там же добавляет: «Добродетель не может быть ни повеленная, ни принужденная. Она независима, и основала свой престол в [пробел в полстроки] коего человеческая власть коснутся не может. Она изчезла, ее уж нет, сколь скоро она принуждена быть».
Надо полагать, статья «О добродетелях и награждениях» была задумана Радищевым как одна из составных частей «Опыта о законодавстве». Связь этики и права в мировоззрении Радищева очевидна. Вопросы нравственного и политического воспитания людей для него имели первенствующее значение. Что такое право? – спрашивает он в «Опыте» и ответ формулирует так: «Право, или должное, есть то, что закон предписует к исполнению или что дозволяет». При каких условиях человек может быть честным гражданином? Ответ на этот вопрос убедительно показывает, насколько этика и право, в понимании Радищева, тесно между собой связаны. «Нас учат грамматике, – пишет он в «Опыте о законодавстве», – наполняют головы наши словами и правилами, коих мы не понимаем. Нас мучат начальными правилами языков, а часто и наук, кои нам никогда полезны не будут. Я сего совсем не порочу. Но я бы хотел, чтобы нас учили быть послушливыми, смиренномудрыми, воздержными, веселыми, правосудными, великодушными, мужественными; чтобы изцеляли от наших предразсудков, и нас научали полагать пределы нашим желаниям, без коих ни мы щастливы не будем, ни дозволим другим быть счастливыми. Сии то по справедливости назвалися бы труды о нашем собственном благополучии и о блаженстве всего общества. Через сие государство было бы почти в половину управляемо и правитель оного освобожден от трудных и часто плачевных работ».
«О добродетелях и награждениях» с «Опытом о законодавстве» следует отметить, что рукопись статьи находится вместе с другими рукописями Радищева, написанными им до 1790 г. Это позволяет предположительно отнести написание данной статьи к началу 1780-х годов, когда Радищев набрасывал первую часть «Опыта о законодавстве».