О ЗАКОНОПОЛОЖЕНИИ
Ежели то истина, доказательств не требующая, что закон постановляется для того, чтобы гражданин, в обществе живущий, ведал в чем состоят его права и обязанности, чтобы знал, что есть дозволено и запрещено; если то истина, что закон в гражданском обществе служит, так сказать, знаком, показующим стезю шествия правильного, и маяком, знаменующим деяния опасныя, которых в общежитии удаляться должно; то не меньше того истинно и справедливо, что закон не удобен всегда охранять права каждого от притязания ухищренных доводов и от насилия постороннего; не может всегда воспретить, чтоб человек не покусился на неправду, чтобы не впадал в преступление. Сколь ни тягостно для человеколюбивого законоположника установлять казни, и нарицать иногда преступлением то, что само по себе есть ни зло, ни благо, то, что дозволял бы закон естественный; но то успокоит его любящее сердце, что казнь законная не есть иное что, как ограда прав общих и частных, и оплот, постановленный против пороков, все растлевающих, против неистовства нарушившего, против буйства, все испровергающего, против неправды, злобы и пагубных их следствий, против злодейств и преступления.
Сколь законы ни мудры, сколь они ни ясны в показании прав общих и прав личных, сколь они ни предварительны в преступлениях, сколь действие их ни раздельно и неминуемо, но время, перемена в обычаях и нравах, в образе мыслей, проистекающая от просвещения или загрубелости, а паче всего человеческия страсти делают мудрость их напрасною; умствование и ябеда затмевают их истинный смысл, наглость и ухищрение претят их действительности, и, дав им ложный толк, смеются тщетной их угрозе, и так законы становятся обветшалыми, деятельность их мертвеет, права и обязанности становятся ненадежными.
Прежния и законныя обязанности исчезают, возрождаются новыя и закону неизвестныя, преступления теряют гнусный свой вид, да не прикроются личиною благонравия; превратность мыслей и страстей буйство произведут преступления во всем новыя, в законе неизвестныя, ему не подлежащия, и казнь ударять будет тщетно, или, что еще пагубнее, закону дадут истолкование, вместо литерального его к деяниям присвоения, и невинность восплачет. Время и ту еще в законах производит перемену и делает действие законов тщетными, что при издании оных некоторые недозволенные деяния были редки, для общего спокойствия мало опасны; и казнь за них определенная была хотя легка, но достаточна, ибо была неминуема. В продолжении же столетий те же самые деяния становятся часты, стремительны, и мечь правосудия, на них исторгнувшийся, видя их общим мнением одобренные, цепенеет, не смея наказывать того, кого все одобряют.
светильниками наук, действие свое благотворное простер посреди народного общества, и даже на самых правителей народов; если все начинают заботиться о благе общественном, если начинают постигать основание своих прав и обязанностей; когда лучшие о всех вещах начинают иметь понятия, – тогда настает благопоспешный час дать народу новое уложение, основанное на истинных и непреложных понятиях о всех предлогах общественных, сообразное умоначертанию общему, не уважая больше древних вредных предразсуждений, коим одна поноровка произведет то пагубное следствие, что препнет шествие ко блаженству на целыя столетия и благоденствие народное возвержет опять далеко от истинной его цели.
Но законодатель мудрый, не убояся препятствий и трудностей от частных людей, неистовых самолюбцев, презрив негодования некоторых для пользы миллионов, сокрушит неясности прежних узаконений, низвергнет ненависть чиносостояния разделяющие, воздвигнет закон для всех единый, в действии своем, неминуемый, в изречениях неумолимый, который обнажит всем начальную цель общества и незыблем водрузится в сердца всех сограждан. Тогда родится общая безопасность, престол правителей народных будет непоколебим, и блаженство народное не будет задачею, отдаваемою на решение одних только любителей человечества.
Не входя в подробное изследование причин, побуждающих о перемене законов в каком-либо государстве, мы почитаем, что ныне в России существуют многия таковыя причины, и что настоит череда сделать в законоположении отечества нашего великую перемену.
Не успел Петр I-й ввести в Россию новые обычаи и обряды, не успел распространить сношения государства своего с Европою, как почувствовал нужду переменить многое в прежних законоположениях; но не сделал общего плана всему законоположению, коего части были бы в надлежащей соразмерности, подкрепляли бы одна другую, освещались бы взаимным светом и стремились бы все к цели единой. По сей то причине и случилося, что издаваемые при нем указы наделены были ко произведению перемен в устроении различных частей, нежели были части некоего уложения, на известных правилах основанного. То же должно сказать и о последующих правлениях; если иногда видна цель их правления и образ их мыслей, в отношении средств к управлению государством употребляемых, но правила их законодательства всегда были падки и не надежны, или же сами по себе противоречущи. Писателю российской истории в сем отношении обильная предлежать будет жатва.
Наконец воцарилась императрица Екатерина II; она вступила на престол, когда уже Фридрих II в Пруссии давал властителям примеры как на троне воцарять любомудрие, когда уже Монтескию издавал свое о законах безсмертное сочинение, когда уже писал Беккария, когда Блекстон больше известными сделал в Европе законоположения своего отечества, когда Волтер проповедывал терпимость до безголосицы, бичь гонения воздвиг на суеверие и пустосвятство преследующим оружием насмешки, и язык его, яко бритва изощренный, сокрушал сии бренные изступления, – она, уразумев, колико нужно сообразовать законы с общим народным умоначертанием, – которое в России со времен Соборного Уложения во всем переменилося, которое со времен Петра I, а паче со времен Елизаветы, взяло уже вид совсем новый, а с начала ея царствования начинало входить в стезю общего умоначертания Европы, – императрица Екатерина вознамерилась положить основание российскому государству, воздвигнув власть верховную на законе непреложном и всем известном. Основав законы гражданские на лучшем понятии первых прав положительных и прав естественных, основав законы уголовные на истинной соразмерности преступлений со вредом, наносимым оными обществу, и казнию, ему свойственному, умягчая оную елико возможно, основав судопроизводство на разсуждениях изменяющих, императрица Екатерина II-я начертала Наказ свой о сочинении нового уложения и призвала для составления оного депутатов изо всех губерний обширныя России и ото всех племен и чиносостояний. Хотя Наказ ея не что иное есть, как извлечение, нередко слово в слово, из лучших тогдашнего времени о законодательстве сочинений, хотя он многие имеет недостатки, что во многих местах неясен, так как и многие узаконения ее времени; или лучше сказать, законодательница сия мудрая не хотела объявить полную мысль свою, оставила многое на догадку, или предоставляя себе право делать толкования по произволу. Однакож к великой чести ея послужит на дальнее потомство, что она в Наказе своем освятила правила обществ непреложные, цель оных, и намерение обнаружила и хотела царствовать над обществом, управлять народом блаженным, или лучше сказать дать ему управляться самому собою, оставляя себе одно верховное всего надзирание. Если в Наказе суть многие мнения ложные, но оне не что иное, как жертва общему почти мнению тогдашнего времени, а наипаче – жертва славе автора книги о разуме законов; если в течение своего долговременного царствования, а особливо при конце оного, она отступила от многих своих правил, то была, может быть, разстроена в оных внешними и внутренними смутностями, и наконец, платила долг природе при долговременном ее правлении. И кто от смертных в течение жизни своей мог быть всегда одинаков? Людовиг XIV по смерти Мазарина, вопрошающим – к кому должно будет впредь относиться в делах государственных, ответствует и ко мне – не тот Людвиг, который подписал на лоне суеверные Ментеноны уничтожению Нантского положения; Фридрих II, коего любомудренный разум приводил в цепенение ласкателей и наушников, не тот был Фридрих, который после был куклою, двигаемою пружинами грубого Ангальта, и который внимал разсказам Амалии; Фридрих, обнаживший в деле мельника Арнольда упрямство преступное, не тот был Фридрих, который, поставив Кокцея канцлером, велел ему удушить, так сказать, гидру ябеды изданием новаго уложения и сокращением обряда судопроизводственнаго, назначив оным срок кратчайший, срок однолетний. Но при конце дней своих он воспрянул еще и был тот же, как прежде, когда по повелению его Кармер призывал всех прусских подданных законоучителей от всех языков и всех без изъятия на советование о издаваемом втором фридриховом уложении.
только частные узаконения, но дело главное и основное всему оставила недовершенным.
Со времени издания оного Наказа до ныне текущего столетия прошло более 35 лет, или время целого поколения, и народ российский и род человеческий переменился в том, что живут теперь люди не те, которые жили тогда. Россия в сие время много образовалась и многия видели мы перемены; общее умоначертание образовалось во многом по законам Екатерины II; во многом оно клонит и нагибает во стезю свою самые законы и власть, действия их нередко бывают тщетны, хотя начало законополучения не во мгле времен скрыто.
Судить о том, поколику деяния граждан идут стезею закона или от нее устремляются, и поколику общее мнение дает законам другой оборот и действие их делает тщетным, – ничто толико не удобно, как картина тех деяний, которые сделаны гласными, которые подлежали законному изследованию и разсмотрению и над которыми испытывало свои силы остроумие судей при постановлении решений. Из судопроисшествий можно делать неложные и прямые заключения: 1) какие права в обществе бывают чаще других нарушены; 2) какие к нарушениям бывают побуждения и причины; 3) сии причины и побуждения основываются ли на всегдашнем и общем умоначертании, на обычаях, правах и постановлениях, или корень свой влекут из проходящих обстоятельств, от нечаянности, от худого или ложного о вещах понятия, вследствие сего сии причины суть всегдашни и общи, или временные и частные; 4) как ухищрение старается избегнуть действие закона, или как ябеда тщится дать деянию противозаконному или преступному иной вид; 5) для чего безхитренность и невинность иногда вид имеют злонамерения и преступления, и для чего они иногда страждут не важною-ли [причиною] в том самые законы? их неясность или неточное их или же превратное к деяниям приложение; 7) когда, где и для чего преступление идет, смело имея вид бодрый и наглую осанку; 8) почто оно не получает должного возмездия, казнь законами определенную; 9) почто между преступления и наказания великое бывает разстояние и не для того-ли действие казни не благо? 10) почто дела уголовные неоканчиваются иногда в три, четыре, пять, а может быть, и в десять лет, а гражданские продолжаются больше половины столетия или через два почти человеческие поколения. Тут явны могут быть и обнаружатся: деятельность, остроумие, безкорыстие, честность, безпристрастие, человеколюбие и добродетель, или – нерадение, злоупотребление, гнусность видов и намерений, скрытое или явное мздоимство, лицеприятие, поноровка, невежество и глупость судей судящих. Тут исторгается из груди нашей вздох печали, видя одного добродетельного судью или градоначальника среди толпы беспутной, мздоимной, неистовой и ухитренной, стенящего под званием своим, зане глас его в суде звенит безплодно и утщетится его благонамерением. Тут же на веждях наших появится еще радостно блестящая [картина], видя повсюду судей, судящих в правду, без лицеприятия, без нарушения данной клятвы, во имя судии предвечного.
Обширнейшие из судебных деяний можно почерпнуть мысли для будущего законоположения, ибо, соображая бывшее за многие годы с тем, что бывает ныне, соображая одинаковые происшествия, бывшие в разные времена, разные об одинаковых происшествиях суждения и различное приложение закона, можно вернейшим образом познать, что закону давало силу, или его послабляло действие, а потому можно закон недостаточный пополнить, или бездействительный отменить вовсе, или дать ему новое направление и новую силу, предписать или уничтожить, облегчить или усугубить казнь за преступление помере случающегося и бывающего реже или чаще.
Правило всякого законоположения, правило, долженствующее почитаться всегда аксиомою, есть: что лучше предупреждать преступления, нежели оные наказывать. Верховная власть многие имеет средства направлять деяния граждан в стезю закона, и все они могут быть предметом общего законоположения. Средства сии суть: 1-е) воспретительные, 2-е) побуждающие, 3-е) предупреждающие. Воспретительные средства суть положенные в законе наказания, побудительные суть награждения разного рода, и хотя многие везде находятся о награждениях постановления, но нигде еще нет о сем уложения систематического; предупредительные средства, исключая некоторые, относятся наипаче к средствам охранительным, как-то суть: учреждения полицейские, и к постановлениям, касающимся или до воспитания народного вообще, или до учрежденных училищ и пособий к учености, или – до постановлений, определяющих общие мнения.
– недостаток ли в учении, худое ли воспитание, или невежество, или какое общее или частное мнение, или какое особое о вещах понятие, или небрежение постановлений полицейских, или страсти и пороки. Видя источники тяжбы и преступления тому и другому, найти иногда возможно будет преграду, и что лучше: держать всегда подъятый меч для казни преступных деяний, или самые деяния преобразить, зиждительным образом сделать их невинными, не давая им возродиться.
И так я за нужное и необходимое почитаю иметь в комиссии для ея соображения и будущих постановлениях из всех губерний из всех присутственных мест следующия ведомости.
Ведомость о преступлениях уголовных; сии ведомости нужно иметь из всех губерний для того, что уголовные законы во всех краях России суть почти одни, а образ мыслей, нравы и обычаи суть различны, потому что народы, Россию поселяющие, суть разнаго происхождения, разных исповеданий и разным говорят языком, что законы и гражданские постановления суть не одинаковы; для того и побуждения к преступлениям и действительное оных произведение будет различно, и мало размышляющему уже может быть понятно, сколь много законы гражданские соразмерять должны законы уголовные, и что в них лежит предупреждение преступлений или к оным повод.
Сии ведомости должны заключать в себя: 1) произшествие или описание как совершалося преступное дело; 2) какое было побуждение или какая причина к совершению деяния; 3) какие употреблены были средства к обнаружению истины; 4) какие были доказательства, что преступление было совершено; 5) каким законом руководствовались судьи в решении дела, т<о>-е<сть> то ли сие происшествие именно, которое в законе означено; 6) какое положено было преступнику наказание.
Ведомости сии нужно разделить на три эпохи: 1-я с 1700 г. до вступления на престол императрицы Елисаветы; в сие время была в употреблении смертная казнь, то видно будет действие ее на нравы, и, сравнивая тогдашнее время с последующим, можно определить или совершенное ее уничтожение, или вопросом должно быть еще в российском законоучении – должна ли она быть когда-либо наказанием законным. Сей вопрос поистине сделать еще можно, ибо он не решен еще допряма нигде, ни даже в самой России, где Елисавета, восшед на престол, клялась не лить крови российской, но где впоследствии мы видели еще казнь смертную.
– уничтожена была казнь смертная.
3-я эпоха со времени кончины императрицы Елисаветы до кончины императрицы Екатерины II. 4-я эпоха со дня ее кончины до 1802 года.1
– на столько, сколько закон почитает быть деяний преступных, например: о убийствах, о разбоях, о воровствах разнаго рода и других преступлениях против имений, о преступлениях против благочиния или полиции, против торговли, о насилиях, о предательствах, о оскорблении величества, о преступлениях против вещей священных, богохуление, делание монеты, похищение казенного.
Особою статьею должно показать преступление судей или градоначальников, ко званию их относящиеся исключения тех деяний, которые означены выше. И сия есть одна из важнейших, ибо сего рода преступление тягчит всегда жребий граждан: в России зло сие обширный и глубокий пустило корень; сие известно всем, но преступления таковые из них редко становятся гласны, по крайней мере, в соразмерности их повсеместности.
Следующие суть противозаконныя деяния судей или чиновников в исполнении их звания: 1) превратное приложение и истолкование законов, ухищренный и злонамеренный подбор в делах, ябеда. Из ведомостей сих можно бы судить о умоначертании общем, но вероятно, что мало и очень мало таковых преступлений бывают гласны. 2) Оттяжка, остановка, проволочка; сие зло столь повсеместно, что оно в преступление в общем мнение не вменяется. 3) Лицеприятие, поноровка: кажется, что было бы особливое и необычайное нравственного мира явления, если бы кто подал иск на судию и доказал бы, что он виновен в лицеприятии, поноровку сделал сильною и обвинил немощного. 4) Мздоимство; оно иногда бывает гласно, а из примеров, всем известных, можно почерпнуть правило, что для суждения о честности находящихся в службе государственной, нужно иметь аттестаты другого рода, нежели бывают обыкновенные, и что должно думать, когда в послужных списках стоит: в штрафах и подозрениях не бывал и проч... 5) Злоупотребление власти; оно почти повсеместно, и виновны в том чаще всех бывают те, которым поручается законов исполнение и наблюдение благочиния градского и сельского и начальствующие в правительствах; оно часто становится гласно, бывает наказуемо примерно, но столь общее, что невероятно, чтобы скоро можно было оное истребить.
и правду, а сверх того находяся в независимости в своей особенности, не имел нужды бояться прослыть клеветником злоречивым и бояться мщения сильных, сделал бы картину преступающих в злоупотреблении власти.
Мы скажем здесь нечто о причинах, способствовавших вкоренению сего зла: 1) перемещение очень частое начальников военных в звание гражданское; привыкнув к непрекословному повиновению, столь нужному в служении воинском, таковые люди везде видят строй и марш; ничего нет, кажется, смешнее, как видеть градоначальника, дела своего звания отправляющего ордерами, и кто знает, сколь много дела человеческие зависят от связи мыслей, тот понять может, какие должно в сем случае сделать перемены. 2) Вообще великое мнение о чинах, и мимоходом скажем, что табель о рангах с нынешним образом мыслей весьма не сходствует, и разстояние большое одного начальника от других. Сие больше чувствительно в губерниях, и зависимость, в которой все служащие в одном месте, или многие находятся от одного в разсуждении одобрения и получения чинов; отчего происходит, что все, угождая одному, в разум стесненный, в сжатую голову вселяют великое о себе мнение. Известно довольно, сколько название государев наместник произвело смешных деяний и сколько голов вскружило; мне кажется, что хорошо было бы возобновить древних персов обыкновение, где каждый день приходили напоминать царю, что он есть смертный; не худо бы сие установить для всех вообще гражданских начальников. Сколь обыкновение сие смешно ни кажется, одно изречение, что губернатор есть хозяин в своей губернии, много делает бед.
Положение генерального регламента, которое хорошо было во времена Петра I, когда нужно было учиться вежливости и как приветствовать приходящему гостя, но ныне оно требует перемены; штатное положение всех правительств, где разность чинов столь велика; кто не знает, сколь мало может ассесор против председателя, и сколь редко младший член смеет противоречить старшему, а что еще того реже, что в случае противоречия главный член не осердится на младшего. Если бы все члены были равны и один председательствовал по очереди, то мнения были бы гораздо свободнее.
Императрица Екатерина II в Наказе своем, в статье 243 говорит: хотите-ли предупредить преступление? Сделайте, чтобы законы меньше благодетельствовали разным между гражданами чинам, нежели всякому, особо гражданину.
Сверх всех сих причин, кажется, много ко вкоренению сего способствует всех вообще воспитание, – изъятия есть, но не много, – которое с самаго детства учит поступать самовластно, имея пред глазами своими непрестанно рабов, с которыми учится повелевать и раболепствовать, а не управлять и повиноваться.
оскорбление разные в России чиносостояния, и все ли одно почитается в разныя времена обидою. В сих ведомостях видно может быть будет начало поединков, и в каком виде они сперва представлялись; узаконение о поединках императрицы Екатерины II весьма строго и жестоко и надлежит его отменить, ибо не имеет желаемого действия, поелику обычай законоположение сие осмеивает, и правительство тогда разве известно бывает о поединках, если следствия их бывают несчастны. Но можно ли ввести прусское положение о поединках, если следствие оных бывает несчастно между военнослужащих, и дозволять поединкам на пистолетах, но с точного дозволения императорского величества, давая им вид законный; их будет меньше, а воспитание истребит их совсем, хотя не скоро.
В заключение ведомостей уголовных прибавить особую статью о преступлениях в подарках, или подкупе судей или приказных; был кто за сие наказан – не знаю, но в нынешнее время того не слышно.
Из соображения сих разных ведомостей обнаружится может быть причина, для чего одинакаго рода дело имело разное решение: глупость судей бывает тому виною, неясность ли законов, или какая превратность.
Для пополнения ведомостей уголовных нужно ведомость: 1-е сколько в год бывает где людей под стражею, 2-е сколько где осуждено, 3-е сколько назначено в ссылку, 4-е какое где в тюрьмах содержание, 5-е осужденные с судящимися в одном ли месте содержатся, или – в разных.
III. Ведомости о тяжбах, до имений недвижимых касающиеся, а именно: 1) тяжбы по наследствам, 2) по духовным, 3) по купчим ложным, неправильным или каким другим обязательствам, отдающим имения в оброк или употребление, 4) по справкам, отказам и насильным завладениям, 5) по запискам или другим каким обязательствам и условиям, также о подаренных имениях, 6) об убытках или обидах оскорблениях, недвижимым имением причиняемых, как то: завладение, держание беглых, и тому подобное, 7) тяжбы или дела, касающиеся до наймов домов, заводов, фабрик, земель, и проч., 8) тяжбы о просрочках.
маклерской записке и проч., 8) тяжбы словесных судов.
V. Дела межевые, кажется, что многие межевые узаконения требуют пояснения, а может быть разсматривая оные, сличая то, что решится в нижних межевых правительствах, с тем, что решено в вышних, сличая решения разных времен, откроются средства окончить дела межевые в год или два, ибо из величайшего благодеяния, стремившегося к надежности имущества, к покойному, безмятежному владению, вышло зло неокончательных межевых споров и дела, продолжающиеся чрез целое челевеческое поколение. Дела, случающиеся о чрезполосных владениях показать особо; тут откроются несправедливости и неистовства невероятные и кому неизвестно, что по межевым делам происходило, имея доказательства посредством сих ведомостей можно уповательно будет удалить преграды, противляющиеся окончанию межевых дел.
V. Ведомость о делах, подлежащих рассмотрению и решению духовных правительств: 1) то есть Святейшего синода, консисторий и духовных правлений; 2) лютеранских консисторий, католицкого архиепископа и коллегии лифляндских, эстляндских, финляндских, белорусских и польских дел, поколику она решит дела духовные. От муфтия и прочих многие дела по существу своему не долженствуют подлежать решению правительств духовных, как-то – дела до браков, разводов, другие. Брак, как таинство, должен быть благословен священником, но все прочее есть действие гражданское. Из ведомостей сих видны будут многия подробности и что принадлежать может до духовных правительств, ибо по существу своему они должны заботиться о том, что только принадлежит до церковных обрядов.
VI. В Наказе своем о сочинении нового уложения, императрица Екатерина II в начале главы XII, в ст. 265 говорит: Россия не только не имеет довольно жителей, но обладает еще чрезмерным пространством земель, которые ни населены, ниже обработаны. Итак не можно сыскать довольно ободрений к размножению народа в государстве; в ст. 266: мужики имеют по 12, 15 и до 20 детей из одного супружества; однако редко и четвертая часть оных приходит в совершенный образ. Для чего непременно должен быть тут какой нибудь порок, или в пище, или в образе их жизни, или в воспитании, который причиняет гибель сей надежде государства. Какое цветущее состояние было бы сей державы, если бы могли благоразумными учреждениями отвратить или предупредить сию пагубу; в ст. 269: кажется еще, что новозаведенный способ от дворян сбирать свои доходы в России уменьшает народ и земледелие. Все деревни почти на оброке. Хозяева, не быв вовсе или мало в деревнях своих, обложат каждую душу по рублю, по два, и даже по пяти рублей, не смотря на то, каким способом их крестьяне достают сии деньги; в ст. 271: а ныне иной земледелец лет 15 дома своего не видит, а всякий год платит помещику свой оброк, промышляя в отдаленных от своего дома городах, бродя по всему государству; в ст. 273: страны луговыя и ко скотоводству способныя обыкновенно мало имеют народа потому, что мало людей находят себе там упражнение; пахотные же земли большее число людей в упражнении содержат и имеют; в ст. 275: но страна, которая податями столь много отягчена, что рачением и трудолюбием своим люди с великою нуждою могут найти себе пропитание, чрез долгое время должна обнажена быть жителей; в ст. 276: где люди не иного чего убоги, как только что живут под тяжкими законами, и земли свои почитают не столько за основание к содержанию своему, как за подлог к удручению, в таких местах народ не размножается. Они сами для себя не имеют пропитания; так как им можно от оного уделить еще своему потомству? Они не могут сами в своих болезнях пользоваться присмотром; так как же им можно воспитывати твари, находящиеся в безпрерывной болезни, то-есть, в младенчестве? Они закапывают в землю деньги свои, боясь пустить оные в обращение; боятся богатыми казаться; боятся, чтоб богатство не навлекло на них гонения и притеснения; в ст. 280: в таких обстоятельствах надлежало бы во всем пространстве той земли, делать то, что римляне делали в одной своего государства части; предпринять в недостатке жителей то, что они наблюдали в их излишестве, разделити земли всем семьям, которые никаких не имеют; подать им способы вспахать оные и обработать. Сие разделение должно учинить тотчас, когда только сыщется человек, который принял бы оное так, чтобы нимало времени не было упущено для начатия работы; в ст. 287: воздержание народное служит к размножению оного. В главе XIII ст. 294: не может быть там ни искусное рукоделие, ни твердо основанная торговля, где земледелие в уничтожении или не рачительно производится; в ст. 295: не может земледельчество процветать тут, где никто не имеет ничего собственнаго; в ст. 313: земледелие есть первый и главный труд, к которому людей поощрять должно: второй есть рукоделие из собственного произращения.
Сии суть истины, доказательств не требующия, и мы, опираясь на правилах мудрыя сея владычицы, скажем, что в размножении народа видно благосостояние государства; но, как по изречению императрицы Екатерины, многие суть препятствия к размножению народа в России, то и нужно помышлять об отдалении оных препятствий и о средствах, размножение поощряющих. А поелику, как то говорит императрица Екатерина II в статье 275: страна, податьми отягченная, чрез время должна быть обнажена от жителей, то нужно постановить некоторое в законе правило о налогах, дабы народ ведал, что оно непременно и его никто не преступит, и почитал сие за свой палладион. Тогда, в надежности не быть отягченну, Россия от жителей не обнажится. Дабы получить возможность судить о сих предметах, то и нужно иметь следующия ведомости:
2-е. О количестве земель по губерниям и округам, с описанием, где земля, какого свойства и произращения и образ обработыванья.
3-е. О заводах рудокопных и других фабриках, мельницах и проч. рукоделиях, и вообще о образе прокормления по губерниям и округам.
4-е. Об отлучающихся из домов по паспортам.
7. Как, где и какие суть господския подати, оброк или земледелие, и сколько по округам крестьян на пашне и на оброке, и каких владельцев, больших или малых.
8-е. О налогах натурою по губерниям и округам: а) рекрутский набор: как сделаны участки, оные прислать за три набора; б) содержание дорог и как оныя разделены вследствие указа покойнаго императора; в) провожание колодников, сколько оно раз в году где было, за три года; г) препровождение казны и рекрутов, и какие где берут подводы; д) содержание городской и земской полиции; будошники, сотские, десятские и проч. И нет ли других каких налогов; из сих ведомостей увидеть можно, что народ иногда терпит для того, что не знает, что платить должен.
VII. В ближайшем и теснейшем союзе с народным благосостоянием состоит обращение знаков, всякое имущество представляющих; воображение наше, дав им цену и поставив их мерилом всех вещей, в торгу обращающихся, сделало то, что малое или большое их количество, скорое и медленное их обращение может препятствие сделать в народной торговле, приводить граждан в убожество или делать их крезами. Известно нам будет число народа, известны нам будут источники его прокормления, известно нам будет его трудолюбие; посредство, приводящее все в обращение и дающее всему жить, недолжно также быть сокрыто. Правила, торговлею руководствующие, должны быть непременны, постановление о монете – незыблемо, доверие к банкам, основанное на твердом подножии, ибо видна будет ненадежность правил торговли, и она будет ограничиваема и стесняема или откупами, или пошлиною, или какими таможенными обрядами и осмотрами, которые, если не сопровождаемы строгою честностью и святою торжественностью, всегда похожи на скоп мошеннический, или как то цензура, на отрывок инквизиции и тайной канцелярии. Если применить, что правительство хочет иметь на деньгах барыш, если, вместо того, чтобы печатью своею обезпечивать надежность знаков, имущество представляющих, и вместо того, чтобы указывать только, что цена ея существенная, внутренняя есть точно та, которая означается ея узаконенною внешностью; если вместо того или делания монеты правительство будет делать себе доход, или непозволительный уменьшением веса и доброты монеты битой, или над прибавлением произвольным ея цены или деланием неограниченным монеты бумажной, – если банки будут заступать место монетного двора или учреждаемы будут только для мнимого истребления лихоимства, а не для истинного пособия земледелию и рукоделиям, от него зависящим, то скроются металлы драгоценные. Прилив денег бумажных–зло; поток плотины разорвавшейся покроет все торговое обращение, земледелие и рукоделие будет томиться, и число монеты бумажной возрастет до того, что цена ея будет меньше, нежели лист бумаги, на нее употребляемой. Тогда настанет час гибели, час нежданого банкрутства, и тот, кто сегодня считал капитал свой миллионами, тот будет нищ и будет питаться милостынею надменности, или прибегнет к спасению несчастных крайнему – самоубийству.
Для сих причин нужно, кажется, найти какое-либо средство, чтоб доверие не могло умереть, или впасть в болезнь, и основаться не на обещаниях каких-либо, но на народном капитале. Для суждения о сем по возможности нужно, кажется, иметь: 1) ведомость о числе монеты битой, сколько когда ее сделано, или какого металла; 2) о числе монеты бумажной, и сколько когда сделано и какого достоинства; 3) о банковых капиталах и залогах, у них имеющихся; 4) о капиталах, розданных из воспитательных домов и приказов общественного призрения; 5) о заложенных имениях в партикулярные руки; 6) о сумме, на сколько предложено векселей в три года в губернских правлениях каждый год особо; 7) о числе протестуемых сумм по векселям на столько же лет.
бедных; 7) за дорогами, реками, каналами и к тому принадлежащим; 8) за мнениями, если такая полиция свойственна цензуре. Итак ведомости, к сим предметам относящиеся, должны быть следующие: 1) какия где взять меры и предосторожности для безопасности, тишины и покоя; здесь разумеются положенныя от пожаров брант-кассы, застрахование, если где есть; разбой, как-то на Волге, то как то предостерегают; где сколько домов смирительных или рабочих, и рядильных, и других. 2) Сколько в какой губернии лекарей, бабок повивальных, под ведением управ врачебных, сколько где больниц, госпиталей, домов для сумасшедших, аптек, или других, ко здравию народа сделанных учреждений. 3) Где сколько увеселительных домов, как-то: кофейных, трактиров, биллиардов, собраний, клобов, или того ж звания домов, но под названием каких других, как-то академии и проч., где сколько публичных домов или борделей, и сколько числом торговых женщин, с показателем сколько платят за наем двора, сколько имеют услуги. Сии ведомости нужны, когда дело будет о нравственности граждан, ибо вопрос великий есть в законодательстве – запрещение ли нужно в сем случае, или дозволение того, чего запретить нельзя. В Берлине, прежде сего в Амстердаме, все женщины такия под влиянием полиции... 4) Призрение бедных, немощных есть долг правительства: где, сколько богаделен, воспитательных домов или для родильниц. 5) Сколько где больших дорог, почтовых станов, гостинниц; как содержат почты – ямщики или обыватели, где есть судоходныя реки, где – пороги и другие плаванию препятствия, какие средства сделать их лучшими; где есть вожатые, бечевники и проч. 6) Цензура есть отрасль полиции, и хотя правила, ею предписанные, известны, но они суть общие, и для того надлежит знать: 1) какое правило она имеет, что дозволяет на иностранном языке то, что запрещено на русском языке; 2) сколь долго держать должно рукопись; 3) иметь-ли роспись книгам запрещенным; 4) кто запрещает чтение книг, ибо по существу своему цензура не есть то правительство, которое может запретить что-либо; 5) где на цензора можно приносить жалобы; 7) сколько, где типографий казенных и партикулярных; 8) где и сколько есть училищ, казенных пансионов и экстраординарных учителей; чему где учат, и кто удостоверяет об успехах, и число учащихся. К ведомости об училищах присоединить о способах учения: где и сколько казенных лавок, или библиотек, или кабинетов для чтения, ученых собраний.
Воспитание есть вещь наиважнейшая в законодательстве, а разум законоположника над ним больше размышлять должен, нежели над другими предметами, розысканию его подлежащими. Не возможно целому народу дать воспитание; малейшая оного часть может только в оном участвовать; но великость воспитательных заведений в столь пространном государстве, какова Россия, не говоря о недостатке просвещенных наставников, препятствовать всегда будет, чтоб хороший имели присмотр за важнейшею воспитания частию, за непорочностью нравов. Некоторые только училища могут пользоваться сим благодеянием, но большая оных часть, и те именно, где народная груда участвует, оным пользоваться не могут. Итак нужно постановить некоторые правила и сделать постановления, которые нагибали, так оказать, общий разум и нравы в благо. Я для примера здесь только скажу следующее: признается всяк без предубеждения судящей, что пьянство есть порок, а в России есть порок народный, общий; но и в том признаться должно, что правительство оный порок укореняет и поощряет его распространение посредством винных откупов. Но сумма откупа составляет великий государственный доход, доход, может быть, необходимо нужный; то законодатель, о сем здраво размышляющий, должен на весы любомудрия, человеколюбия и здравой политики возложить в одну чашу истребление вкоренившегося порока, в котором находится корень многих злодеяний и преступлений, – сие докажут самыя ведомости о преступлениях, – а в другую – доход великий государственный, может быть, пятую или шестую часть всех доходов, что дает перевес? Нужно, кажется, истребить порок и корень многих преступлений и болезней, следовательно, уничтожить откуп винный; но вино будут делать, согласен: но где нет поощрения к чему, а особливо от правительства, того будет меньше, и, смело скажу, будет гораздо меньше. Но доход винный должно заменить другим, или его оставить; заменить его можно конечно и не очень трудно; но может иной законоположник доход отменил бы совсем и убавил бы расходы. Тот, кто имел бы смелый дух, тот доход бы уничтожил, убавил бы расходов, но совет сей дерзновенный и может безполезный – решительно сказать не смею ничего.
IX. Когда в древние времена должность настояла давать народу целому законы, или, сказать правильнее, когда не совсем еще народ образованный образовать желали, то дабы употребить в свою пользу то, что уже древние сделали и в чем пользу находили, предпринимали путешествия в те страны, которыя более других процветали и славилися своими законоположениями. В таком намерении путешествовали: Солон, Ликург, Пифагор, и, напитавшись, так сказать, тем, что видели, извлекали для себя, что полезным находили, прилагая оное к своим нравам и обычаям. Иногда же, уразумев из виденного, что человека движет и что управляет в известных обстоятельствах и случаях, на познанных побуждениях сердца человеческого воздвигали здание законов во всем новое, с другими не сходственное. Сие действительно можно сказать о законоположении древнего Лакедемона, и Ликург произвел то, чего никакому по нем законодателю произвести не удавалось; он произвел нечто целое, одним, так сказать, махом, и все предписания свои устремил к цели единой и успел.
Римляне, когда восхотели иметь лучшие законы, послали оные отыскивать в Греции, и Афины дали некоторым образом первое уложение Риму.
В наши времена великое сообщение между народов, знание иностранных языков, многие и частные путешествия, а паче всего книгопечатание, сделали то, что каждый народ европейский, по крайней мере, известен в многих своих чертах, известны законы всех почти европейских народов, потому что они всегда и везде издаются в печати; но известно ли их раздробление, если так сказать можно, до дальнейших и малейших протоков, и какое производят ощущение в отдельности. Если то знаем, что закон изданный должен исполниться и приведен быть в исполнение определенными для того людьми; но кто ручается, что он всегда так исполняется, как ему исполняться должно, что его исполнение делает неминуемым, или для чего оный иногда бывает без действия; всякий без предупреждения в том признается, что везде есть некоторые законы для того только, чтоб наполнять страницы и книги прав.
подробных мнений, подкрепляющих действие такого или другого закона в известной земле, и если издаются иногда в свет таковыя картины, то можно ли им верить столько, сколько всегда желает сочинитель, и сколько нужно, чтобы иметь хотя вероподобие за несколько лет. Уже известно было, что миролюбивые и ненавистники крови – квакеры были побудители, что в Пенсильвании не только отменена казнь смертная вовсе, но отменены даже всякие телесные наказания за какое бы то преступление ни было, и определено наказание тюремное. Но какое имел закон сей действие – было неизвестно; пред недавним временем некоторый путешественник издал в свет известие о образе наказания тюремного в Пенсильвании; уверяют, что оно наидействительнейше и что уже были примеры, что из тюрьмы выходили величайшие преступники, но уже исправленные.
Какое божественное, да и не иначе его назвать можно, какое небесное учреждение, если оно точно производит сие действие писанное, хотя вероятно. Но существует ли и не действовало ли что на разум, на сердце путешественника, когда он видел им описуемое, и глаза его не были ли ослеплены чрез меру благотворностью неподражаемою пенсильванских квакеров. Еще другой скажем пример: тосканское уложение Леопольда известно сколь благоразумно расположено, но многое и очень многое предоставлено разсмотрению судейскому, и так бы думать должно, что в Тоскане не сомневались никогда в непреложности судящих; но какое сие законоположение имеет действие, неминуемо ли казнь ударяет, и какой род людей более оным подвергается. Какое сие милосердое уложение над жестокими нравами жителей и то ли имеет действие: известно, сколь часты там убийства и самомщение и мщение смертию за безделку, оно есть дело обыкновенное, то в сравнении других земель меньше ли в Тоскане убийц? Для составления российского законоположения сие сведение весьма нужно, ибо у нас наказания располагаются по чиносостояниям. Еще пример: многие английские узаконения похваляются отменно, особливо розыскание дела чрез присяжных (trial by a Jury): и поистине, сие законоположение, которому пример находим уже у римлян и которому оный делала в положениях своих императрица Екатерина, есть одно из наилучших, которое только придумать можно; но то может быть не столь известно, что оно часто бывает тщетно, ибо и закон велит сим избранным людям, если они сами решиться не могут, отдать дело на решение суда. Но для чего сие законоположение бывает без действия? Как можно сие узнать иначе, разве в самой Англии, разве будучи свидетелем действия сего законоположения. Франция во время бывшей там перемены ввела в судах своих испытание чрез присяжных (epreuve ja (?) jures), но какое сие законоположение имеет действие – того не известно; и столь ли оно благотворно, как того ожидали действия сего законоположения, вновь введенного у народа, во всем от англичан отличающегося, видеть можно еще лучше и в чем оно отличается от своего образца. Сравнение таковое доведет неложного заключения о доброте или доказистой только наружности сего установления.
В разных государствах за одинаковые преступления положены часто одинаковые наказания, но со всем тем преступления в одном бывают чаще, нежели в другом. Например, разбои на больших дорогах в Англии бывали часты, во Франции и Италии – реже и в другом всегда виде; в немецкой же земле еще реже, а в некоторых из немецких областей редко отменно; но какая то причина – разность нравов, или лучшие полицейские учреждения, или благонравие, и для чего в Англии закон хотя строг и неминуем, но недействителен. Нельзя сказать, чтобы строгость была тому причиною, хотя то и часто бывает, что строгость делает закон тщетным.
Великия в наши времена случившиеся перемены, разрушив целые государства, воздвигнув совсем новые, могут быть весьма поучительными для разсматривающих состояния преобразованных стран без предубеждения. В живой еще у всех памяти иные управлялись Венеция, Милан, Болонья, Феррари; теперь состояние их совсем переменилось: сравнить, что народ, там живущий, был прежде, и что он ныне, и которое его положение было блаженнее, и какия тому причины сии, конечно, будут очевидны, ибо гораздо близки. Еще лучше всех сих можно видеть пример: бывшая Польша разделена на три части и сии три части управляются самовластным государем, но по правилам различным; в которой же части народ живет лучше и известливее? Смежность так близка и сравнение и заключение будет не трудно сделать.
Примечания
«О законоположении», ввиду отсутствия рукописи, печатается по тексту журнала «Голос минувшего» (1916, № 12, стр. 74–96). Известно, что в 1941 г. подлинная рукопись записки «О законоположении» находилась в Киеве, в Библиотеке Академии Наук Украинской ССР. Однако во время Великой Отечественной войны рукопись была утеряна.
Записка «О законоположении», «Проект для разделения Уложения российского» и «Проект гражданского уложения» – это три звена в общем замысле Радищева 1801–1802 гг. Первое произведение содержит глубоко продуманный план предварительной подготовки и собирания материалов для составления нового законодательства. Это – настоящий ученый трактат о том, что нужно для выполнения подобной задачи. Второе произведение намечает обоснованную классификацию законов. Здесь разрешается проблема архитектоники законодательства. Неразграниченность русского законодательства, даже по основным разделам права, даже материального права и процесса, – составляла его серьезный недостаток. Отсутствовала четкая грань между законодательством по государственному, уголовному, гражданскому праву и процессуальным правам. Разрешение Радищевым этой задачи обусловило возможность приступить к самому главному – составлению отдельных уложений. Радищев начинает с «Проекта Гражданского уложения», самого крупного по объему из юридических своих трудов 1801–1802 гг.
Такова логическая последовательность написания этих произведений; положительных данных в пользу того, что такова в действительности была последовательность хронологическая, – нет. Записка «О законоположении» единственный раз была опубликована А. Попельницким под заглавием «Вновь открытая записка А. Н. Радищева о законодательстве». Попельницкий сообщал, что печатает записку по имеющейся у него писарской рукописи, в которой «характерным почерком» Радищева нанесены поправки и вставки пропущенных переписчиком слов. Рукопись, по мнению Попельницкого, представлят собой окончательный текст, так как в ней нет ни стилистических поправок, ни текстовых дополнений; но это – и не беловая рукопись, так как ряд ссылок на «Наказ» Екатерины II обозначен только параграфами, за которыми, очевидно, должны были следовать цитаты. Рукопись содержит 32 полулиста и написана четким почерком начала XIX в. Авторство Радищева Попельницкий доказывал «данными в записке» и почерком поправок и вставок. Записка, по мнению Попельницкого, предназначалась Радищевым для Комиссии. Косвенное подтверждение этому можно найти у Ильинского (см. далее).
В пользу несомненной принадлежности записки перу Радищева можно привести несколько соображений.
а) В самом тексте автор по одному поводу замечает: «в пять лет пребывания моего в Саксонии». Мы знаем, что Радищев с товарищами выехал в Лейпциг в конце сентября 1766 г. и вернулся на родину в конце октября 1771 г., т. е. пробыл в Саксонии именно пять лет.
«Между тем написал [Радищев] о Комиссии такое мнение, что она должна быть поставлена почти вместо Сената и для составления лучших и твердых законов требовать не только о производстве дел отчета, но и о всех приходах и расходах казенных» (Н. С. Ильинский. Воспоминания моей жизни. «Русский архив», т. XIII, 1879, № 12, стр. 416; разрядка здесь и дальше наша).
«И так я за нужное и необходимое почитаю иметь в комиссии для ея соображения и будущих постановлений из всех губерний из всех присутственных мест следующия ведомости».
Из анализа содержания «ведомостей» видно, что они, действительно, требовали полного отчета о производстве всех дел и своей целью имели подготовку «будущих постановлений», по терминологии записки, или «составление лучших и твердых законов», по выражению Ильинского. Отсюда следует, что: 1) записка была составлена Радищевым в 1801–1802 гг., в связи с его работой в «Комиссии сочинения законов»; 2) именно об этой Записке упоминает Ильинский как о труде Радищева.
«общих» произведениях, так и, в особенности, в его специально юридических трудах.
1 Требование Радищева, чтоб ответы в ведомостях были разбиты на четыре эпохи, причем последняя должна охватить период «со дня ее [Екатерины II] кончины до 1802 г.», прибавляет еще один довод в пользу правильности датировки записки 1801–1802 гг.