Поиск по творчеству и критике
Cлово "WAS"
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Часть текста: Напечатано впервые в «Собрании оставшихся сочинений покойного А. Н. Радищева» (чч. II и III, 1809). Рукопись не сохранилась. Начало работы Радищева над философским трактатом датируется пометой, без сомнения сделанной самим автором на рукописи и сохраненной на шмуцтитуле в издании 1809 г.: «Начато 1792 года генваря 15. Илимск». Радищев приехал в Илимск 3 января 1792 г. (см. его письмо к А. Р. Воронцову от 4 апреля 1792 г.) и, следовательно, сразу же принялся за работу над трактатом. Сколько времени он писал трактат – неизвестно. Н. П. Павлов-Сильванский пишет, что Радищев «работал над этим сочинением несколько лет, но не успел дать ему окончательной отделки» (Очерки по русской истории XVIII – XIX вв. СПб., 1910, стр. 134). Нужно думать, что указание Павлова-Сильванского основано на домысле, может быть и справедливом, в виду того, что трудность темы трактата, обилие охваченных в нем вопросов, обилие использованной литературы, наконец, довольно значительный объем самой работы говорят в пользу того, что она не могла быть написана очень быстро. Однако можно быть уверенным, что весь текст трактата написан Радищевым в Сибири, в Илимске, т. е. в период между январем 1792 г. и концом 1796 г. Если бы последние части трактата писались уже в России, то скорей всего изменение положения Радищева как-нибудь отразилось бы в их тексте. Между тем мы видим обратное: именно в последней, четвертой части («книге») находится известное место о героях свободной мысли и их судьбе: «Иоган Гус издыхает во пламени, Галилей влечется в темницу, друг ваш в Илимск заточается» («друг ваш» – сам Радищев); это не могло быть написано после отъезда Радищева из Илимска. Сын Радищева, Павел Александрович, также сообщает, что «трактат о бессмертии души» написан в Илимске...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: В таком разе мне с фрейлейн на дворе не гоже, — пожалуйте в апартамент. Власий провел Лизхен по лестнице и открыл дверь в свою чистую светелку. Победоносно глянул на вышитую скатерть, немедленный подарок Минны после «вызова тени», и сказал пригласительно, широко разведя правой рукой, как бывало на пахоте, когда бросал в землю семя: — Битте вам, присаживайтесь. — О, какой восторг! — похвалила, оглядывая комнату, Лизхен. — Вы бравый мужчина, герр Базиль, и — ах! — как мне вас жалко. Лизхен вынула платочек, но привычные слезки вдруг не послушались, и она только помахала сама на себя кружевцом. — Ваша любимая Минна, герр Базиль… Власий насторожился — «ихние бабьи подвохи», — промелькнуло в уме, — и с достоинством сказал: — Фрейлейн Минна есть скромная девушка. — Она сквозная голова, — вскричала Лизхен, — она мне хвастала, что вы будете на ней жениться и будто пришла бумага с печатями от самой царицы, чтобы вам стать при дворе камердинером. И будто она, Минна, будет жить в Петербурге, а захочет — так и в собственном здесь доме, в Лейпциге! Что? Вы будете ей в Лейпциге покупать дом? — Что же, при фортуне… очень обыкновенно. Кому какая фортуна, — самодовольно сказал Власий. — Это Минне фортуна? Минне? — пискнула гневно Лизхен, и маленький носик ее покраснел. Она забегала по комнате, стрекоча что-то позорное по адресу подруги. Особо важные обвинения Лизхен выделяла отчетливо и повторно, сопровождая иллюстрировавшим поступок жестом. Так, посвящая Власия в темное прошлое...